Интерьер хрущёвки 2 комнаты смежные (78 фото) » НА ДАЧЕ ФОТО

Евроремонт в двухкомнатной хрущевке

Зонирование комнаты с эркером

Интерьер хрущёвки 2 комнаты

Интерьер двухкомнатной хрущевки с проходной комнатой

Хрущёвка 2 комнатная зал проходной

Перепланировка в хрущевке

Интерьер в двухкомнатной хрущевке

Однокомнатная хрущевка студия

Интерьер двухкомнатной квартиры с проходными комнатами

Гостиная п 44 трешка

Перепланировка 1к хрущевки в евродвушку

Интерьер комнаты хрущевка

Евроремонт в двухкомнатной хрущевке

Интерьер двушки хрущевки

Хрущевка без перепланировки

Красивые квартиры хрущевки

Гипсокартонные перегородки для зонирования

Интерьер проходной комнаты

Маленькая кухня совмещенная с комнатой

Интерьерные блоки в гостиной

Кухня гостиная в хрущевке

Интерьер 2 комнатной квартиры 44 кв. м

Гостиная в хрущевке

Интерьер однушки в хрущевке

Интерьер двухкомнатной хрущевки с проходной комнатой

Гостиная совмещенная с коридором

Перепланировка двухкомнатной хрущевки

Перепланировка в хрущевке

Интерьер брежневки 3 комнаты

Интерьер двушки в хрущевке

Хрущевка 2 комнатная

Перепланировка трехкомнатной хрущевки в кирпичном доме 54 кв м

Перепланировка в хрущевке

Кухня студия с раздвижной перегородкой

Интерьер двухкомнатной хрущевки

Перепланировка хрущевки

Однокомнатная хрущевка

Перепланировка в хрущевке

Интерьер двушки хрущевки

Перепланировка в хрущевке

Проходная гостиная

Интерьер двухкомнатной хрущевки

Однокомнатная хрущевка студия 30 кв.м

Объединение кухни и гостиной перепланировка 3-х комнатной

Однокомнатная квартира хрущевка

Перепланировка трехкомнатной хрущевки

Интерьеры хрущевок 2 комнатных

Хрущевка перепланировка кухни в студии

Проходная гостиная интерьер

Интерьер двухкомнатной хрущевки

Кухня студия с гостиной в сталинке

Перепланировка квартиры хрушевку 44 кв

Перепланировка в 3х комнатной брежневке

Перепланировка кухни с гостиной

Гостиная в хрущевке проходная комната

Перепланировка в хрущевке

Гостиная с проходными комнатами

Интерьер квартиры брежневки 2 комнаты

Дизайн комнаты в хрущевке двухкомнатной

Кухня-студия в хрущевке 2 комнатной

Перепланировка в хрущевке

Интерьер малогабаритной квартиры

Проходная гостиная

Кухня гостиная в двухкомнатной квартире

Гостиная в двухкомнатной хрущевке

Перепланировка хрущевки в студию

Уютная квартира хрущевка

Хрущевка перепланировка

Интерьер двухкомнатной хрущевки

Перепланировка кухня гостиная

Интерьер смежной комнаты

В двухкомнатной хрущевке

Хрущевка перепланировка кухни в студии

Квартира студия хрущевка

Перепланировка в хрущевке

Стильный интерьер в хрущевке

Двухкомнатная квартира хрущевка

Прихожая в трехкомнатной хрущевке

Дизайн двухкомнатной квартиры хрущевки с проходной комнатой

Перепланировка хрущевки двухкомнатной со смежными комнатами

Проект двухкомнатной хрущевки 44 кв м

Гостиная хрущевка двухкомнатная

Гостиная совмещенная с прихожей

Мебель для проходной комнаты

Интерьер 2х комнатной квартиры

Интерьер двушки

Интерьер двухкомнатной квартиры в хрущевке

Интерьер двушки хрущевки

Диван в проходной комнате

Интерьер двухкомнатной хрущевки с проходной комнатой

Двухкомнатная хрущевка 46 кв. м планировка

Дизайн смежных комнат

Гостиная п 44 трешка

Сталинка интерьер квартир

Перепланировка трехкомнатной хрущевки 56 м.кв

Еаро ремонт однокомнатной хрущевки

Трешка 45 кв.м планировка

Двухкомнатные интерьеры хрущевок

Интерьер хрущевки 2 комнаты проходные

Дизайн проходной комнаты

Гостиная в хрущевке

Гостиная в хрущевке без перепланировки

Перепланировка 2 комнатной хрущевки трамвайчик

Перепланировка коридора в хрущевке

Интерьер хрущёвки 2 комнаты смежные

Интерьер хрущёвки 2 комнаты смежные

Двухкомнатные хрущевки

Интерьер смежных комнат

Квартира 45 кв м планировка хрущевка 2 комнатная

Дизайн однокомнатной квартиры

Перепланировка в хрущевке

Гостиная совмещенная с прихожей

Перепланировка хрущёвки 45 кв. м

Расстановка мебели в проходной комнате

Перепланировка 2х комнатной квартиры в хрущевке с проходной комнатой

Перепланировка 2х комнатной хрущевки в кирпичном доме

Интерьер двухкомнатной квартиры

Евроремонт в хрущевке 2 комнаты

Хрущевка планировка планировка 2к

Интерьер трехкомнатной хрущевки

Интерьер двухкомнатной

Расстановка мебели в 1 комнатной хрущевке

Интерьер двушки хрущевки

Проходная комната для подростка

Перепланировка длинного коридора

Интерьер двушки хрущевки с проходной комнатой

Интерьер хрущёвки 2 комнаты смежные

Планировка трехкомнатной хрущевки с проходной комнатой

Планировка проходной комнаты

Перепланировка хрущёвки 45 кв. м

Перепланировка хрущевки серии ги

Интерьер двушки хрущевки

Интерьер двушки хрущевки с проходной комнатой

Интерьер хрущёвки 2 комнаты смежные

Перепланировка двухкомнатной хрущевки с проходной комнатой

Интерьер хрущёвки 2 комнаты смежные

Перепланировка двушки в трешку хрущевка

Интерьер двухкомнатной хрущевки

Перепланировка кухни с гостиной

Интерьер двухкомнатной хрущевки без перепланировки

Двухкомнатные интерьеры хрущевок

Переделка двухкомнатной хрущевки

Интерьер двухкомнатной хрущевки

Перегородка между прихожей и гостиной

Перепланировка 2-х комнатной брежневки

Проходная гостиная

Интерьер двухкомнатной хрущевки

Планировка 2-х комнатной хрущевки 44м2

Интерьер хрущевки 2 комнаты проходные

Перепланировка кухни в кухню-гостиную

Перепланировка в хрущевке 1 комнатной

Хрущевка перепланировка 2 комнатная схема

Перепланировка в хрущевке 2 комнатной

Интерьер хрущевки 2 комнаты

Хрущевка проходная комната

Двухкомнатная со смежными комнатами

Перепланировка в хрущевке

Проходная гостиная в квартире

Дизайн проходного зала в двухкомнатной хрущевке

Интерьер двухкомнатной квартиры

Хрущевка планировка двухкомнатная смежная

Хрущёвка перепланировка 44м

Интерьер трехкомнатной хрущевки

ЖК Авиатор студия

Интерьер двухкомнатной хрущевки

Интерьер смежных комнат

Интерьер трехкомнатной хрущевки

Хрущев в его самом хрущевском

CWIHP e-Dossier № 18

Сборник переведенных документов, первоначально опубликованных в журнале «Источник», «Документы русской истории», 2003, № 6; подготовлено при финансовой поддержке CWIHP.

Автор:  Уильям Таубман — председатель консультативного совета CWIHP и профессор истории Амхерстского колледжа. Его книга « Хрущев: Человек и его эпоха» получила Пулитцеровскую премию за биографию в 2004 году. 

[Не исправлено] Стенограмма заседания партийной группы Верховного Совета СССР от 8 февраля 1955 г. Стенографическая запись а 4 ноября 1956 г. собрание партийного актива
 

Беседа Н. С. Хрущева с индийским писателем Ходжа] А[хмедом] Аббасом, 6 января 1960 г.
 

Продиктовано тов. Н. С. Хрущева 10 октября 19 г.60
 

Комментарии Н. С. Хрущева, 11 декабря 1961 г.
 

Выступление Н. С. Хрущева на дружеском ужине в Евксинограде (Варна), 16 мая 1962 г.
  9000 3

Разговор тов. Н. С. Хрущев и исполняющий обязанности Генерального секретаря ООН У Тан, 28 августа 1962 г.
 

Заявления тов. Н. С. Хрущев на заседании Президиума ЦК КПСС, 25 апреля 1963 г.

Вступительное слово Уильяма Таубмана

Документы в этой коллекции, разумеется, выбраны не случайно. Они также не отражают все многогранность и этапы правления Никиты Хрущева в качестве первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР. Учитывая, что эти материалы относятся лишь к некоторым вехам деятельности Хрущева, удивительно, как много общих черт его подхода к внутренней и внешней политике они фиксируют и отражают. Вместо того чтобы обобщать карьеру Хрущева в качестве введения к этим документам, я рассмотрю их по очереди, извлекая отрывки, раскрывающие Хрущева в его самом хрущевском проявлении.

В стенограмме заседания партийной группы Верховного Совета СССР от 8 февраля 1955 года Хрущев обвиняет своего кремлевского коллегу Георгия Маленкова в грехах, оправдывающих отстранение его от должности первого послесталинского главы советского правительства. Понижение Маленкова было ключевым шагом в борьбе за место Сталина, которому предшествовали арест и казнь начальника тайной полиции Лаврентия Берии в 1953 году, а затем в 1955 и 1956 годах Хрущев выступил против министра иностранных дел Вячеслава Молотова. Основные обвинения против Маленкова известны давно, поэтому больше всего в этой стенограмме поражает тон Хрущева, отражающий его склонность делать политику крайне личной и выражаться в прямой, приземленной манере, которая иногда возвращалась к нему.

Заметим, например, что Хрущев обвинял Маленкова в «дешевом подыгрывании массам», намек на сельскохозяйственные реформы 1953 г., в отношении которых Маленков якобы «не проявлял инициативы», а «искусно завладел ими, не понимая существа многих вопросов». За этими нападками стоит тот факт, что Хрущев заявил об авторстве реформ, провозглашенных Маленковым в августе 1953 года, за месяц до того, как сам Хрущев смог разработать их в сентябре.

Обратите также внимание на описание Хрущевым Маленкова не только как «бесхарактерного», но и как виновного в «антипартийном» поведении. Последнее было чрезвычайно серьезным обвинением, так как вызывало воспоминания о сталинской кровавой чистке его коллег по Политбюро. Но, несмотря на такие обвинения, Маленкову разрешили остаться в Политбюро, где он мог замышлять реванш. Мало того, Хрущев опроверг утверждение Маленкова о том, что ядерная война будет означать не победу социализма, а «конец цивилизации», предупредив, что формула Маленкова «не может мобилизовать, а скорее демобилизует людей и полезна нашим врагам». Что касается попытки Маленкова изменить приоритет, который Советы долгое время отдавали тяжелой промышленности, а не легкой, то это, по словам Хрущева, «было бы подарком нашим врагам! Наши враги очень этого хотят, и мы их сегодня сильно разочаруем, когда что мы заменяем Председателя Совета Министров». Проблема с таким решительным осуждением этих ересей заключалась в том, что сам Хрущев вскоре принял их и, следовательно, стал уязвимым для тех же обвинений, которые он выдвинул против Маленкова.

Три документа за сентябрь-октябрь 1956 г. — отчеты Хрущева в Президиуме партии о его переговорах с президентом Югославии Тито. В прошлом году Хрущев начал кампанию по возвращению Тито, которого Сталин отлучил от церкви, в советский блок. Но хотя Тито и стремился к примирению, оно должно было произойти на его собственных условиях. Его целью было реформировать социалистический лагерь, а не укреплять его; защищать независимость Югославии, а не ограничивать ее. Порвав со Сталиным раньше Хрущева, Тито был горд и обидчив, особенно когда Хрущев, как он часто делал, прибегал к грубым угрозам и уговорам.

В конце сентября 1956 года Тито и его коллеги посетили Хрущева в Крыму. 29 сентября Хрущев организовал для своих гостей показ ракет, выпущенных с кораблей и береговых установок, испытания, которые, по его словам, произвели «ошеломляющее впечатление на Тито». В ходе того же визита югославам были показаны фильмы об испытаниях атомной и водородной бомб, которые, как хвастался Хрущев, «произвели на югославов исключительно сильное впечатление». По словам Хрущева, который вполне мог опираться на стенограммы разговоров, которые, по мнению югославов, прослушивались, коллега Тито, Александр Ранкович, сказал другому члену югославской делегации, что «водородная бомба была настолько мощной, что если бы она была сброшена на Белград , Загреб тоже не выжил бы».

Опустившись до такой грубой формы запугивания, Хрущев тоже постарался проявить чуткость. 24 сентября 1956 г. он сообщил, что воздерживается от хвастовства хорошим урожаем в СССР той осенью, потому что югославский урожай был не таким хорошим, и он не хотел, чтобы казалось, что они «ставят их в положение, несколько зависящее от нас». В том же докладе Хрущев сыграл психолога, обнаружив, что «настроение Тито было очень нервным и часто менялось. Время от времени на его лице появлялась какая-то озабоченность, а в разговоре — отчужденность и сдержанность… Очевидно, у него есть вопросы, на которые он с нами не согласен, но сдерживает себя, не поднимает их, опасаясь, что мы будем на них бурно реагировать и это может привести к ухудшению наших отношений, чего югославы явно не хотят». Хрущев даже зашел так далеко, что предложил своего рода «консультацию», посоветовав Тито, как справиться с некоторыми обидами, которые у него, казалось, были против лидера болгарских коммунистов Тодора Живкова: «Я думаю, что было бы лучше и справедливее сказать правду, хотя это не так. очень приятно, но сказать это в лицо, чем затаить обиду и промолчать.

Несмотря на усилия Хрущева, советско-югославским переговорам продолжали мешать, казалось бы, незначительные раздражители, такие как вопрос о том, называть ли коммунистический союз «социалистическим лагерем» (предпочтение Хрущева) или «социалистическим миром» (предпочтение Тито). Как отметил Джон Льюис Гэддис в книге «Мы теперь знаем: переосмысливая историю холодной войны», сам факт того, что коммунистические страны настаивали на «братских», а не просто «союзных» отношениях друг с другом, требовал от них стремления к такой близости, которая было невозможно достичь, и они разозлились друг на друга, когда они этого не достигли. «Мы чувствовали себя одной семьей, — сообщал Хрущев 8 октября, — с общими амбициями и надеждами. Товарищ Тито и остальные югославские гости неоднократно заявляли, что они чувствовали себя как дома», а, можно добавить, временами с трудом скрывают свое негодование, что на самом деле они совсем не чувствовали этого.

Одной из главных целей Хрущева, принимавшего Тито, было заручиться помощью югославского лидера в предотвращении беспорядков в Польше и Венгрии, которую Тито не мог и не хотел оказать. Лишь в последний момент Москва удержалась от военной интервенции в Польше, а советские войска приступили к подавлению венгерской революции. 4 ноября 1956 года, когда советские войска вошли в Венгрию, Хрущев выступил перед собранием высокопоставленных партийных активистов в Москве. Гораздо более откровенные, чем его опубликованные взгляды, его высказывания в тот день были поразительно прямыми. Он признал, что многие венгерские чиновники, ставшие мишенью восстания, были «конским навозом» и что, если бы там были проведены выборы, коммунистическая партия получила бы «не более 5–10 процентов голосов». Он и его коллеги по Президиуму поначалу опасались, что «если мы применим вооруженную силу для жестокого подавления мятежников, венгры этого не поймут и может закончиться тем, что они все объединятся против нас». Но Хрущев и компания также были «очень обеспокоены» тем, что венгерские волнения перекинутся на Румынию и Чехословакию, где, по их словам, проживали сотни тысяч венгров, а также реакцией в других странах, если СССР ничего не предпримет: «Другие страны перестанет нас уважать». Казалось бы, «мы будем исходить из каких-то буржуазных представлений о морали», оставшись в стороне и допустив «создание реакционного правительства, которое может привести Венгрию в лагерь НАТО». На Западе подумали бы: «Или сил не хватило, или сил хватило, но силы не умели использовать, а если не умели, то почему бы их не встряхнуть». Наоборот, именно социалистический лагерь укрепит свое единство, и «на основе этого единства мы с еще большей энергией потрясем капиталистический мир и добьемся его разрушения».

В стенограмме январской 1960 г. беседы с индийским писателем Х. А. Аббаса, мы видим, как Хрущев рассуждает об идеологии и культуре. Эта роль была частью его ответственности как советского лидера. Однако, как человек, получивший всего два или три года формального образования в деревенской школе, плюс две попытки получить образование для взрослых, во время которых он быстро отвлекся на свою роль лидера ячейки коммунистической партии, он никогда не чувствовал себя комфортно при этом; эта стенограмма показывает, почему.

На вопрос, изменил ли современный капитализм свою классическую природу, развив предприятия государственного сектора и всеобщее благосостояние, Хрущев ответил: «Маркс все это предсказал. Так что, «когда враги социализма говорят, что марксизм устарел [или] мертв, что они боятся марксизма и хотят извратить его как науку». Сохранится ли концепция семьи как объединяющей силы в человеческом обществе по мере приближения коммунизма? Хрущев парировал вопрос своим собственным: «Какую роль семья играть прямо сейчас, по вашему мнению?» Какова была бы роль культуры и искусства при коммунизме? Другой ответ: «Я хотел бы предоставить вам возможность пофантазировать на эту тему, потому что это близкая вам область…» Кто был ли любимый автор Хрущева? Толстой, Горький и Чехов, был его предсказуемый ответ. Были ли у него любимые иностранные классические авторы? «Да. Но должен признать, что сейчас у меня не так много времени, чтобы читать ни иностранных, ни советских писателей». Его мнение о поэтах-классиках? Он упомянул Пушкина и Некрасова. Его любимый лирик? действительно поэт. «Какое значение имеет лирика для счастья и жизни народа?» Ответ Хрущева: «А что еще такое счастье, по-твоему?»

Когда индийский писатель засыпал его вопросами, на которые Хрущев чувствовал себя неловко, можно было ощутить, как растет его разочарование — пока, наконец, он не находит способ свести лирическую поэзию к категории, с которой он более знаком: она и другие литературные жанры были «сильным оружием… в нашей борьбе. Словом, всякое оружие в коммунистическом обществе хорошо, если оно помогает сметать недостатки, расчищает путь в борьбе за построение коммунистического общества, воодушевляет народ на эту борьбу и расширяет их мировоззрение».

Краткая записка Хрущева 10 10 октября 1961 г. Докладная записка Президиуму из Нью-Йорка в связи с окончанием его продолжительного пребывания в Организации Объединенных Наций сверкает его приземленным юмором и кажется почти мягким. Шутя по поводу одобрения им планов покупки зданий для украинского и белорусского представительств при ООН (которые сами стали результатом сделки, заключенной Сталиным во время основания ООН для усиления советского влияния в мировой организации), Хрущев признается: «Я проявил трусость и не нашел в себе сил сопротивляться, поддавшись «злому» влиянию». Если Президиум не будет возражать, добавляет он, он разрешит покупку небольшого американского автомобиля (чтобы взять его с собой на корабль) «для того, чтобы наши конструкторы могли ознакомиться с современными американскими автомобилями, а не изобретать верблюда, который давно по степям бегает». Но, как я утверждал в своей книге «Хрущев: Человек и его эпоха», его общее настроение ухудшилось по мере того, как его пребывание в ООН затягивалось. Это видно и из меморандума: «Мы уже начинаем считать часы, сколько нам осталось провести в этой проклятой капиталистической стране…» В частности, Нью-Йорк был «настоящей тюрьмой для американского народа, потому что люди здесь как заключенные в каменных мешках: ни зелени, ни возможности прогуляться, запруженных автомобилями, ни прогулок по грязным тротуарам и почерневшим улицам среди постоянного шума».

Речь Хрущева 16 мая 1962 года в Варне, Болгария, была произнесена в то время, когда он решал отправить на Кубу ракеты средней и средней дальности. Поскольку это решение было, конечно, глубокой тайной, то единственным намеком в его варненской речи было его замечание о том, что китайцы «говорят, что мы якобы трусы, что мы боимся войны, а они войны не боятся». Доказательство Мао Цзэдуну, среди прочих, того, что он был готов пойти на многое, чтобы защитить Кубу Кастро, вероятно, было одним из нескольких мотивов для отправки ракет на остров. Хрущев был настолько полон решимости сделать это, что, рискуя и приблизив мир к ядерному конфликту, как никогда раньше, он, по-видимому, забыл свое собственное изречение, которое он также повторил перед своей варненской аудиторией: «Только дурак не боится войны, потому что ничего не боится, потому что ничего не понимает… Мы знаем, что такое война».

Больше всего хрущевский варненский разговор был о Сталине. Пять месяцев спустя, на XXII съезде партии в Москве, Хрущев продлит обвинение Сталину, сделанное в его «секретной речи» 1956 года, и в Болгарии он уже готовился к этому. Как всегда, его рассуждения о Сталине были противоречивыми, смешивая нападки, которые варьировались от грубых до красноречивых, с внезапными защитами своего бывшего босса. Сталин был настолько эгоистичен, что в рамках культа своей личности он «дал свое имя всем ночным горшкам в своей жизни». Хрущев был также способен, по крайней мере в этом случае, хотя и редко в других, приписывать преступления Сталина не только ему, но и самой коммунистической партии: «…партия создала себе начальника, создала себе бога и потеряла власть над этим». бог.» Однако через несколько фраз оказалось, что «Сталин был на самом деле марксистом, на самом деле был гением и талантом, но он злоупотребил этим талантом и направил его против партии, против народа». Как обычно, реплики Хрущева были длинными и бессвязными, как будто он не мог перестать говорить о человеке, который был и его наставником, и мучителем. Но он был также способен к самосознанию и юмористической самокритике, отметив, благодарив свою аудиторию: «Что за болтливый ребенок у вас родился (смех), но что делать?»

25 августа 1962 года Хрущев встретился с Генеральным секретарем ООН У Таном, находившимся с визитом в Советском Союзе. У Тан казался удивительно благосклонным к советской линии в отношении Берлина: «…моё личное мнение полностью совпадает с вашим, что мирный договор должен быть подписан… Я полностью согласен с Советским правительством в этом отношении. положение, я не могу делать никаких публичных заявлений». Хрущев казался удивительно невежественным в культурной жизни Соединенных Штатов: «В Америке нет оперного театра. Это очень богатая страна, и у нее нет оперного театра». Но самое главное в этой встрече было то, что она намекала на поездку Хрущева в ООН этой осенью, как раз примерно в то время, когда ракеты, тайно отправленные на Кубу, будут введены в строй. Когда У Тан заметил, что советский лидер вполне может захотеть выступить перед Генеральной Ассамблеей, Хрущев заметил, что он вряд ли приедет в США, если только встреча с Кеннеди не даст каких-либо положительных результатов, что, в свою очередь, потребует от западных союзников, которые «понимаете необходимость решать вопросы, которые требуют разрешения», наконец сделайте это. Могло ли присутствие советских ракет на Кубе, которое Хрущев вполне мог обнаружить в ходе такой миссии, привести к такому «пониманию», действительно ли это было еще одним мотивом для его отправки ракет, неизвестно. не совсем ясно, как в случае с большей частью мыслей Хрущева.

Последний документ в этом сборнике, протокол заседания Президиума от 25 апреля 1963 г., отражает ухудшение его настроения по мере нарастания проблем в последние годы его пребывания в должности. Реакция Хрущева на жалобу известного писателя Константина Паустовского на завод по переработке гравия возле его дачи: «Он его «наелся». Что касается причитания Паустовского о том, что растение «портит пейзаж», то это «глупость, реакционная глупость, но распространяемая защитниками природы». Что касается некоторых писателей, то они «служат не идее, а своему карману. Таких нужно исключить…» больной: «Пусть он болен, как человек, но почему он должен болеть как член Союза писателей… К чему я это говорю? Это разврат, это халявные деньги, это безответственность». Еще молодой поэт Евгений Евтушенко, собиравший на свои чтения огромные толпы: «Они кричат, Женя! Женя! Так кричат ​​пятнадцать тысяч болванов. Нетрудно собрать в Москве такое население этих болванов. У нас тысячи убийц. живут здесь незамеченными. … хорошие честные люди, которые придерживаются партийных позиций, туда не ходят. [Те, кто едет] платят деньги, но слушают дерьмо. Это было дерьмом.

Цитаты такого рода не передают всей сложности Хрущева, который поощрял культурную оттепель 1950-х и 1960-х, так же как он часто пытался ее задушить. В этом, как и в его периодических осуждениях Сталина, его неустойчивых реформ и его усилий по ослаблению холодной войны, которые способствовали двум из ее самых опасных кризисов в Берлине и на Кубе, Хрущев был столь же противоречивым, как и сам. был красочным, качества, которые так ярко проявляются в собранных здесь документах.

Человек за кулисами | Журнал Air & Space

За всю свою жизнь советский космический конструктор Михаил Тихонравов (слева) так и не получил такого признания или признания, как его друг Сергей Королев. За десять лет до запуска первого в мире спутника они остановились перед бюстом Константина Циолковского, которого считают отцом космонавтики.
ИТАР-ТАСС

Последние несколько лет я пытался реконструировать жизнь Михаила Тихонравова, одной из самых загадочных фигур советской космонавтики. Хотя немногие жители Запада слышали о нем, вполне вероятно, что без него Советский Союз не открыл бы космическую эру 50 лет назад в октябре этого года. Тихонравов (произносится «Ти-кун-РАФФ-офф») приложил руку к большинству важнейших событий в истории космической программы его страны. Он спроектировал первую советскую ракету на жидком топливе, предложил идею кластерного ускорителя для знаменитой ракеты Р-7, руководил проектированием ракеты «Восток» Юрия Гагарина и руководил разработкой первых советских лунных зондов. Он даже придумал слово «космонавт».

Но, пожалуй, самым большим его триумфом стал первый в мире искусственный спутник «Спутник», запущенный 4 октября 1957 года. За прошедшие годы большая заслуга (кто-то может сказать, слишком большая) досталась Сергею Королеву, другу Тихонравова и главный конструктор ракеты, выведшей спутник на орбиту. Но Королев не мог создать спутник. Ему «нужен был такой провидец, как Тихонравов», — написал однажды в эссе Сергей Хрущев, чей отец Никита руководил Советским Союзом. «Вместе они составили «критическую массу», которая потрясла мир».

Как мужчине удалось сделать так много, но остаться скрытым? Его застенчивый характер и нежелание приписывать себе заслуги почти гарантировали, что его достижения в советской космической программе часто будут игнорироваться историей. Его собственный служебный дневник, который мне разрешили прочитать, свидетельствует о том, что он был трудоголиком, часто отказываясь от отпуска ради работы. Большая часть дневника загадочна или зашифрована, поскольку все, что он делал, было совершенно секретно; Тихонравов, возможно, побоялся написать лишнее. Но его слова выражают сильную верность Королеву; почти в каждой записи упоминается о нем, и по тону видно, что Тихонравов очень уважал Королева. Один из немногих случаев, когда Тихонравов проявляет какие-либо эмоции в своем дневнике, — это день смерти Королева в 1919 году.66.

Тихонравов много лет жил и работал в подмосковном Юбилейном. На протяжении десятилетий во время холодной войны Юбилейный был закрытой территорией. Город был настолько секретным, что его не было ни на одной карте, и лишь немногие москвичи знали о его существовании. Это был сайт самых секретных космических организаций в бывшем Советском Союзе. Одним из них был 4-й Научно-исследовательский институт Министерства обороны, где Тихонравов работал среди мрачных военных, разрабатывая стратегии советской ядерной и космической программ. Там в 19В 50-х годах он организовал группу молодых мужчин и женщин, известную как Тихонравовская группа, которая тайно работала над ракетой Р-7 и самим спутником.

На сегодняшний день в живых осталось мало участников группы, но один из самых ярких участников до сих пор живет в Юбилейном. Олег Викторович Гурко и его жена Лариса встретили меня прошлой зимой в своей маленькой квартире на третьем этаже с теплотой, которая меня успокоила. На Гурко был кардиган и галстук, что придавало ему официальный вид. Их скромная гостиная была загромождена сувенирами из космической эры: книгами, моделями и сувенирами.

Вскоре наш разговор зашел о том, как Гурко познакомился с Тихонравовым. Только что закончилась Вторая мировая война, и Гурко очень хотел расширить группу по исследованию космоса, которую он организовал еще подростком, но ему нужен был посторонний, опытный в космической науке, чтобы руководить ею. Услышав о работе Тихонравова, Гурко разыскал его, надеясь убедить предложить свою поддержку. Поскольку Тихонравов работал в засекреченном военном институте, попасть к нему было непросто, но Гурко был настойчив.

Гурко до сих пор живо помнит их первую встречу. Его и его друга провели в кабинет с двумя военными офицерами, один из которых был коренастым мужчиной с внушительной внешностью, а другой — застенчивым, худощавым мужчиной среднего роста с ясными живыми глазами. Думая, что более тяжелым офицером является Тихонравов, Гурко повернулся к нему и подробно объяснил работу студенческой группы. Только после встречи Гурко узнал, что этот другой человек, тот, что казался неважным, и есть Тихонравов.

ТИХОНРАВОВ РОДИЛСЯ В 1900 ГОДУ во Владимире, одном из древнейших городов России, расположенном чуть более чем в 100 милях к востоку от Москвы. Его родители были учителями, и мальчиком он освоил латынь и древнегреческий язык. Закончив первый класс престижной Военно-воздушной академии имени Жуковского (среди его однокурсников были будущие авиаконструкторы Сергей Ильюшин, Артем Микоян и Александр Яковлев), он в конце 1920-х годов работал авиационным инженером. В свободное время он изучал планеры. В 19На 27-м областном соревновании планеристов Тихонравов познакомился с 20-летним любителем авиации Сергеем Королевым. В качестве подходящей метафоры их более поздних отношений Тихонравов спроектировал планер под названием «Жар-птица», на котором Королев летал, чтобы получить лицензию пилота, тем самым сделав имя Королева известным в планерном сообществе. Помимо подработки и работы над планерами, Тихонравов был плодовитым писателем. Он часто писал о полете птиц и насекомых. В надежде воспроизвести полет птицы он потратил годы на вычисления и эксперименты. Хотя он решил, что человеческие мускулы, даже увеличенные крыльями, просто неспособны к полету, «Тихонравов никогда не бросал изучение того, как летают птицы», — сказал мне Гурко.

Больше, чем самолеты и другие летательные аппараты, Тихонравов больше всего увлекался освоением космоса. Он был одним из первых сторонников этого дела, сформированным повальным увлечением космосом и научной фантастикой, бушевавшим в России в 1920-е годы (см. «Долгая любовь России к космосу», июнь/июль 2007 г.). Тихонравов считал, что первым шагом к космическим полетам будет создание жидкостного ракетного двигателя. В 1931 году он узнал от знакомых, что его старый друг Королев объединился с другим старшим энтузиастом, Фридрихом Цандером, в попытке установить примитивный ракетный двигатель на планер. Вместе с несколькими другими они сформировали Группу изучения реактивного движения (ГИРД в ее русской аббревиатуре), команду без официального положения, но с желанием делать больше, чем просто говорить о ракетах.

Хотя ГИРД просуществовал менее двух лет, его достижения впечатляют. Покойный российский космический историк Ярослав Голованов охарактеризовал команду как «ученичество» для Спутника. К началу 1933 года группа привлекла внимание советских военных, но у нее также был ряд неудач, в том числе отказ двигателя и смерть Цандера от брюшного тифа. Королев, лидер группы и наиболее практичный человек, отчаянно нуждался в успехе, чтобы показать военным серьезность группы и добиться государственного финансирования. Эксперименты Тихонравова с ракетой 09.дал проблеск надежды. Ракета простой конструкции, в которой использовалась комбинация жидкого кислорода и гелевого бензина, весила около 42 фунтов. Это была космическая ракетная техника: чтобы запустить 09, молодые инженеры клали ракету в кузов арендованного грузовика и мчались на свою «стартовую базу» — лесной массив в пригороде Москвы Нахабино; им нужно было торопиться, чтобы запустить ракету до того, как жидкий кислород в топливных баках испарится.

Успех пришел 17 августа 1933 года, когда ракета Тихонравова поднялась на высоту около 1300 футов. Это был первый запуск советской ракеты на жидком топливе, и он состоялся через семь лет после того, как американец Роберт Годдард совершил такой же подвиг в Оберне, штат Массачусетс. По иронии судьбы, Тихонравов упустил важный момент; перед спуском на воду он довел себя до такого истощения, что Королев отправил его в плавание и на рыбалку по реке Хопер. Загадочная телеграмма от команды — «Экспертиза пройдена» — была для Тихонравова единственным указанием на то, что ракета стартовала. Королев, тем не менее, постарался приписать своему другу настоящую конструкцию ракеты. Спустя годы, в 19В 60-х годах в том же лесу был установлен обелиск, посвященный родине советского ракетостроения. Тихонравову всегда было неловко, что на памятнике написано только его имя; по словам Гурко, он чувствовал, что запуск был результатом командной работы.

Успехи ГИРД привели к созданию в начале 1930-х годов при поддержке советского правительства научно-исследовательского института ракетостроения, однако этот институт (известный как РНИИ) погряз в междоусобицах. Когда инженеры спорили о технических вариантах, особенно о выборе ракетного топлива, они не желали идти на компромисс, что создавало ядовитую атмосферу. Тихонравов, который к тому времени переключился на менее чувствительные проекты, в основном избегал споров внутри РНИИ. Творческая работа застопорилась, а институт, как и вся страна, подвергся сталинским чисткам. Многие из тех, кто оказался «не на той» стороне в техническом вопросе, оказались в тюрьме; некоторые были расстреляны. Жена Тихонравова Ольга рассказывала друзьям, что ее муж всегда держал чемодан упакованным. Гурко отказался рассуждать, почему Тихонравов никогда не участвовал в сталинских чистках, но другие, с которыми я разговаривал, считают, что его спасла природная застенчивость и избегание конфронтации.

Во время Великой Отечественной войны Тихонравов переходил от проекта к проекту: он работал над знаменитыми реактивными установками «Катюша», ракетопланом и даже пилотируемой высотной исследовательской ракетой. Он был в составе первой советской группы, изучавшей обломки знаменитой немецкой ракеты Фау-2, и эта миссия полностью изменила траекторию развития советских ракет. К моменту знакомства с Гурко ему было под сорок, и он был заместителем директора 4-го НИИ. Этот институт, мозговой центр советского типа, очень похожий на американскую корпорацию RAND, не производил ракеты, но вырабатывал идеи их применения в бою.

Тихонравов нанял молодых инженеров для разработки — на бумаге — ракеты, которая могла бы летать через весь мир. Он прекрасно понимал, что такая ракета может доставить и спутник на орбиту. Но технические ограничения казались непреодолимыми: как сконструировать ракетный двигатель, который мог бы стрелять на очень больших высотах? В поисках решения он решил сосредоточиться на альтернативном пути: почему бы не запустить все двигатели на земле при взлете? Он и его команда разработали инновационную конструкцию — ракету, состоящую из нескольких одноступенчатых ракет с двигателями, которые будут запускаться одновременно при запуске. Он назвал новый дизайн «пакетом».

Тихонравов читал лекции об этой идее на нескольких научных конференциях высокого уровня, кульминацией которых стал доклад в 1950 году, в котором он утверждал, что с современными советскими технологиями страна может запустить спутник, используя кластерную конструкцию. Нескольких единомышленников-ракетчиков, в том числе Королева, было легко убедить, но большинство были потрясены тем, что институт, по словам одного критика, «решил перейти в область фантастики». Последствия были настолько серьезными, что Тихонравова понизили в должности и приказали не вмешиваться в проектирование космических кораблей.

Он так просто не сдался. При молчаливой поддержке Королева Тихонравов перегруппировал свою команду молодых инженеров, добавив новых выпускников университетов, в том числе 24-летнего Гурко. Группа была небольшой, и большинству участников было около 20 лет. Вместе с 1951 по 1953 год группа Тихонравова интенсивно работала над рядом математических исследований пакетной концепции межконтинентальной баллистической ракеты. Помимо Гурко, работавшего над тепловыми уравнениями, в мозговой трест входил Игорь Яцунский, разделявший спокойный нрав Тихонравова и исполнявший обязанности его заместителя; Анатолий Брыков, изучавший способы соединения ракет в кластер; Григорий Москаленко, исследовавший массовые характеристики различных ракетных блоков; Игорь Бажинов и Глеб Максимов, проанализировавшие движение ракет в верхних слоях атмосферы. Единственная женщина в группе, Лидия Солдатова, работала с Брыковым над отсоединением привязных ракет-носителей от основного ускорителя.

Исследования по проектированию пакетов, проведенные этими молодыми учеными, оказали глубокое влияние на взгляды Королева на межконтинентальную баллистическую ракету. Когда конструкторское бюро Королева окончательно определилось с проектом МБР, они выбрали кластер Тихонравова. Идея претерпела ряд серьезных изменений, прежде чем окончательный вариант стал ракетой Р-7 для спутника. По духу этот величественный ракетоносец, потомки которого сегодня запускают космонавтов на Международную космическую станцию, обязан своим рождением Тихонравову и его команде.

Впереди еще много творческой работы. Тихонравов получил поддержку, чтобы перенаправить свою группу молодых ученых на изучение дизайна спутников. В конце 1953 года по инициативе Тихонравова его начальство утвердило «Тему 72» — первое серьезное исследование спутников, проведенное в Советском Союзе, подобное спутниковым исследованиям, которые РЭНД проводил в то время в США. Группа Тихонравова исследовала множество инженерных проблем, при этом каждый член занимался определенной темой, такой как вывод спутника на орбиту, возвращение ракеты-носителя на Землю и оптическое отслеживание спутника.

Исследование Тихонравова было новаторским, но оно бы зачахло, если бы не энтузиазм Королева. В мае 1954 года Королев направил советскому правительству письмо с просьбой разрешить разработку и создание спутника. Он приложил резюме работы Тихонравова, которое показало не только то, что спутник можно построить, но и то, что Советы могут опередить американцев в космосе. Потребовался год, чтобы запрос прошел через советскую бюрократию и получил одобрение. Служебный дневник Тихонравова дает представление о разочарованиях этого критического периода. В одном отрывке он сетует на то, что после объяснения спутников аудитории «[т] не было вопросов. Разве они не понимают? Или им это неинтересно?»

Вооружившись одобрением правительства, инженеры Королева приступили к созданию первого советского спутника — обсерватории весом почти 3000 фунтов для изучения геофизических явлений. Проект оказался чрезмерно амбициозным. Королеву и Тихонравову приходилось зависеть от большого количества субподрядчиков, которые редко укладывались в сроки поставки. Эти двое также были хорошо осведомлены о спутниковом проекте Соединенных Штатов «Авангард». В конце 1956 года оба мужчины забеспокоились, что все это сложное оборудование задержит главную цель: первым добраться до космоса. Историк Голованов, который брал интервью у Тихонравова, писал о судьбоносном обмене мнениями между двумя друзьями. Однажды, пока Королев жаловался на задержки, Тихонравов вдруг вмешался: «А что, если сделать спутник немножко легче и немножко проще? Килограммов тридцать или около того, даже легче. Этот единственный скромно поставленный вопрос был ключом к советскому лидерству в космическую эру.

В типичной манере Королев вступил в бой, собрал горстку инженеров и приказал им работать над «простым спутником». Это будет металлическая сфера (Королев считал сферу самой элегантной конструкцией) с батареей, радиопередатчиком, системой терморегуляции, какими-то антеннами и не более того. Не было бы субподрядчиков, которые могли бы подвести программу в критический момент. Тихонравов, к тому времени перешедший из военного института на работу непосредственно к Королеву, руководил изготовлением 184-фунтового спутника.

За несколько недель до запуска Тихонравов проводил дни и ночи рядом со спутником, наблюдая за всеми приготовлениями. Он взял перерыв только для участия в праздновании 100-летия со дня рождения советского космонавта Константина Циолковского. Церемонии прошли в Москве и в родном городе Циолковского, Калуге, всего за две недели до запуска спутника. На редкой фотографии Королева и Тихонравова в Калуге оба необычно улыбаются — они были на пороге своего величайшего достижения. Оба мужчины вскоре вылетели обратно в Тюратам (позже названный космодромом Байконур), чтобы наблюдать за работой над спутником. Примечательно, что хотя Тихонравов и считается крестным отцом спутника, мало кто помнит, как он много времени проводил на стартовой площадке. Застенчивый и непривычный к суматошной жизни на полигоне, он держался в стороне, пока Королев руководил всеми приготовлениями.

В ночь на 4 октября 1957 года «простой спутник» Тихонравова взлетел в порыве грома и пламени и направился к небесам, открыв космическую эру. Восторженные и измученные, Королев и Тихонравов не спали всю ночь. На следующий день Тихонравов только и сказал в своем дневнике: «Газеты пишут о запуске спутника!»

После «Спутника» Тихонравов руководил всеми космическими проектами при Королеве. В отличие от своего босса, который стал монархом советской космической программы, Тихонравов не имел большого влияния на принятие решений, хотя и руководил проектированием многих космических кораблей. Почему Тихонравов был в тени? Гурко считает, что излишняя скромность помешала Тихонравову сделать громкую карьеру. «Тихонравов был необычайно умен, но и публичности избегал, — говорит Гурко. — Ему не нравились ни награды, ни должности, ни влияние».

Те, кто их знал, говорят, что Королев и Тихонравов были совершенно разными по характеру. Королев был импульсивен и имел вспыльчивый характер, и его все боялись. Тихонравов, напротив, всегда казался доступным. Бывший космонавт Виталий Севастьянов, работавший под началом Тихонравова, вспоминает, что этот человек был «неспешным, обстоятельным в суждениях, [и] способным к размышлениям. Он никогда никому не навязывал свои идеи и никогда не повышал голоса». Севастьянов вспоминает, что если с другими Королев бушевал по малейшему пустяку, то с Тихонравовым всегда успокаивался.

Однако время от времени между ними возникали трения. Например, хотя он возглавлял группу конструкторов, создававших космический корабль Юрия Гагарина «Восток», Тихонравов отсутствовал на Байконуре 12 апреля 1961 года, когда Гагарин был выведен на орбиту. Королев не удосужился пригласить его на исторический запуск — мелочь, которая, по словам бывшего заместителя Королева Бориса Чертока, «очень сильно расстроила» Тихонравова.

Конструкторская работа под руководством Королёва была, может быть, и нелёгкой, но плодотворной. Последним крупным вкладом Тихонравова в советскую космическую программу была разработка зондов «Луна», которые в 1966 совершил первую мягкую посадку на Луну.

К тому времени Королев был мертв. Тихонравов вскоре ушел из космического бизнеса, не сумев ужиться с преемником Королева, вспыльчивым Василием Мишиным. Тихонравов продолжал преподавать в Московском авиационном институте, но больше времени проводил с Ольгой, с которой он познакомился, когда оба были молодыми ракетчиками в любительской группе ГИРД и которая разделяла его глубокий интерес к космическим путешествиям. В свободное время он писал и рисовал.

К тому времени, когда Гурко последний раз видел его в конце 19В 73 года у Тихонравова был рак. Вскоре после этого он тяжело заболел и умер в возрасте 73 лет 4 марта 1974 года. Ольга умерла 19 лет спустя. Их дочь Наталья интервью не дает. Но другие, как Гурко, стремятся продвигать наследие Тихонравова. В истории советской космонавтики «имя Тихонравова должно быть рядом с именем Королева!» Сказал Гурко, когда я попрощался.

Вернувшись в Москву, я зашел на Новодевичье кладбище, где похоронены одни из самых известных сыновей и дочерей России.